Алла подняла голову, и Николай нахмурился: никогда еще он не видел у жены такого странного выражения лица. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, и взгляд Аллы становился все более жестким, а взгляд Николая – все более растерянным. На какую-то долю секунды ему показалось, что Алле все известно. Да нет, не может быть!

– Знаешь что, дорогая, – сказал он. – Если тебя это не устраивает, мы можем развестись. Мы уже и так живем практически порознь, так что…

– Мы не можем развестись, – сказала Алла.

– Почему это?

– Потому что я беременна.

– То есть как?!

– Чему ты удивляешься? Нам же все говорили, что беременность возможна. Ну вот, она и случилось. Помнишь, я к тебе приезжала? Тогда и залетела.

Николай был потрясен. Он уже давно потерял надежду и на ребенка, и на нормальный брак. Все это требовало осмысления, а он был способен только улыбаться и бестолково бормотать, целуя Аллочку:

– Это ж просто чудо! Счастье какое!

Увлекшись, он стал целовать ее шею и грудь в низком вырезе платья, а Аллочка, запрокинув голову, смотрела в потолок. Глаза ее были полны слез, а губы горько усмехались.

Три месяца назад Алла, пройдя новое обследование, получила медицинское заключение, где было написано об иммунологической несовместимости при зачатии. Оказалось, что ее иммунная система вырабатывает антитела, которые уничтожают сперматозоиды мужа. «У вас аллергия на сперму мужа» – так изящно выразилась дама, проводившая анализ. Это была какая-то особо изощренная шутка Судьбы: единственный мужчина, которого Алла хотела, не мог сделать ей ребенка! Аллочка заключение выкинула и ничего не сказала ни Селезневу, ни матери, которая без конца доставала дочку советами, предлагая посетить очередного шарлатана, излечивающего все на свете то ли наложением рук, то ли заговоренной водой.

В голове у Аллочки стал складываться план действий, который, правда, требовал некоторого самопожертвования с ее стороны, потому что мысль о сексе с посторонним мужчиной вызывала у нее сильнейшее внутреннее сопротивление и физическое отвращение. Алла мечтала о любви нежной и романтической, но у мужчин, включая собственного мужа, вызывала мысли и эмоции исключительно грубого сексуального плана. На рубеже своего тридцатилетия Аллочка была чудо как хороша: она слегка располнела, став еще более женственной и соблазнительной, а длинные золотистые волосы, прозрачные голубые глаза, чистая бледная кожа, плавная медлительность движений и задумчивая томность взгляда делали ее похожей на какую-нибудь Ундину или Лорелею.

Но теперь, когда Алла решилась претворить свой план в жизнь, томности во взгляде поубавилось: она придирчиво рассматривала потенциальных кандидатов в отцы ее ребенку, выбирая того, кто будет вызывать наименьшее отвращение. К тому же надо было хорошо рассчитать время и подгадать к приезду мужа, чтобы у того не возникло и тени сомнения. В результате все получилось совсем не так, как Алла планировала.

Давняя подруга матери праздновала юбилей. Она была любительницей загородной жизни, поэтому пригласила всех к себе на академическую дачу. Дом был огромный, участок еще больше. Погода, к счастью, выдалась солнечная, поэтому хозяева затеяли делать шашлыки на природе. Аллочке надоела шумная компания, и она решила уединиться в доме, где была богатая библиотека. Там она и столкнулась с младшим сыном хозяйки, восемнадцатилетним Стасиком. Алла помнила его еще мальчишкой, а теперь это был верзила под два метра – баскетболист, кандидат в мастера спорта. Приезжая летом, Алла имела возможность вволю любоваться его атлетическим телом, которое Стасик охотно демонстрировал, расхаживая в одних трусах.

И пока остальная часть компании роилась вокруг шашлыков, Аллочка успела сделать Стасика мужчиной, приятно поразившись тому обстоятельству, что он каким-то чудом сумел приберечь для нее свою невинность. Ночью она сама пришла к Стасику в комнату, чтобы уж все получилось наверняка. Да и сам процесс оказался совсем не таким противным, как ей представлялось: неожиданно Аллочке понравилось доминировать в паре. Опыта у нее было несравнимо больше, не говоря уж о теоретической подготовке. А через неделю она поехала в Долгореченск, не дожидаясь визита мужа, – взяла и напросилась, сказав, что соскучилась. Николай не слишком удивился, потому что Аллочка пару раз так уже делала. Когда Николай ошарашил ее заявлением на опекунство, Алла еще точно не знала, сработал ее план или нет, а теперь сомнений уже не осталось.

Вернувшись к себе, Алла рассказала матери сначала о беременности, потом об Илюше. Антонина Михайловна радостно раскудахталась, уверенная, что Аллочке помог найденный ею знахарь:

– И что бы ты без матери делала? Я же говорила, что Аскольд непременно поможет. Его и Аглая Семеновна очень хвалила, и Нина Петровна.

Потом до нее дошла новость про Илюшу. Но только Антонина Михайловна открыла рот, чтобы начать возмущаться, как Алла строго произнесла:

– Мама, мы должны считать, что это сын его друга. Поняла? И если ты начнешь выступать, Николай со мной разведется. Ты этого хочешь? А если ты попробуешь привлечь дядю Петю, то я от тебя уйду. Одна останешься. Хватит, вы с отцом и дядей Петей уже столько наворотили, что не разгрести.

Антонина Михайловна растерянно смотрела на дочь, потом нерешительно всхлипнула, но Аллу это не впечатлило:

– Так ты сможешь держать язык за зубами? Никому ни слова: ни своим подругам, ни Селезневым. А особенно дяде Пете.

Антонина уныло кивнула. А Николай, приехав в Долгореченск, поговорил с Дарьей. Она выслушала его историю, усмехнулась и спросила:

– Значит, говоришь, сын друга?

– Да, – твердо ответил Коля, глядя ей в глаза. – А если у тебя есть какие-то соображения по этому поводу, то держи их при себе.

– Как скажешь.

– Даша, ты знаешь – я очень нежно к тебе отношусь! Но ты же видишь, что ситуация изменилась. Придется как-то по-другому устраивать быт. Двое детей, шутка ли! Я перееду в Москву, так что, сама понимаешь, времени у меня ни на что не будет.

– Значит, мы расстаемся?

– Даша, я не могу больше так с тобой поступать! Ты молодая, красивая, способная, тебе надо собственную жизнь налаживать, а не за меня цепляться. Поверь, мне все это крайне тяжело, но что делать! Я сам плохо понимаю, как смогу без тебя.

– Во-первых: когда это я за тебя цеплялась? Во-вторых, я сама буду решать, что мне делать. И в-третьих: я нужна тебе? Не как любовница – ты себе сотню найдешь, если захочешь. Как человек, как друг?

– Да.

– Ну вот, что и требовалось доказать. Давай жить, как получается. Но знай, что я всегда на твоей стороне, что бы ни случилось.

Эту ночь с субботы на воскресенье они провели вместе. Утром Николай, забрав необходимые вещи, уехал в Москву, а Даша медленно побрела домой – пешком через весь город. Она шла и плакала, спрятавшись под зонтом от затяжного осеннего дождя. А через пару дней взяла и перекрасилась, став из шатенки яркой блондинкой: новая жизнь – новый образ. В понедельник, войдя к себе в «предбанник», Николай не сразу узнал свою секретаршу, а потом с облегчением рассмеялся: